Господин Целитель - Страница 59

– Двойник его высочества по нашим расчетам должен в течение следующих суток, максимум через двое, адаптировать внедренные знания. Тогда мы его разбудим, и вы сможете проверить качество нашей работы, – продолжил седой.

– Дядя! – капризным голосом прервал диалог принц. – Я не понимаю, зачем такие сложности? Почему нельзя отправить просто одного из двойников?

– Ваше высочество, – герцог с еле заметным вздохом, терпеливо, видимо не в первый раз, коротко пояснил, – простого двойника мало. Необходимо полное сходство с вами, в том числе и генетическое. К сожалению, мне не удалось выяснить, что конкретно собирается поручить вашему высочеству государь-император, но что это будет нечто очень опасное для вашего высочества – несомненно. Если выяснится, что я преувеличил опасность, мы всегда сможем заменить двойника вами. Но пока с этим нет ясности, следует предполагать самое худшее. В данной ситуации вашему дойнику предстоит действовать, скорее всего, в одиночку и никто, даже охрана, приставленная вашим батюшкой, не должна догадаться, что это не более чем актер, играющий роль. А для этого сам актер должен быть абсолютно уверен, что он и есть принц.

– Да? А может вы, дядя, просто хотите меня заменить этой куклой? Клоном! Так это, кажется, называется?

А неглупое соображение подумалось мне. Надо же. Может ведь иногда шевелить извилинами.

– Нет, принц. Это мне не нужно. Какой смысл? Двойник через некоторое время… Кстати, через какое, дон Томас?

– Два года максимум. Скорее, полтора.

– Так вот, через полтора года у двойника начнется распад личности, и мы получим либо буйного психа, либо растение, мычащее: "Бу-у-у", – и пускающее слюни. Кому такой нужен? Что с ним делать? Кстати. То, что лежит перед нами – не клон. С клоном было бы проще, но, к сожалению, аппаратура легко их отличает от рожденных естественным путем. Так ведь, дон Стефан?

– Совершенно верно. К сожалению, признаки ускоренного старения организма легко выявляются и идентифицируются аппаратурой. В свое время на волне антиклоновой истерии целые институты немало заработали на проблеме надежного отождествления людей и клонов. Даже если выращивать с младенчества…

– Благодарю вас, профессор. Этого, думаю, достаточно. Вот поэтому-то нам пришлось найти человека, отвечающего строго заданным параметрам, и провести эту сложнейшую(!), уникальную(!) операцию. Поверьте, ваше высочество, сделать это было очень нелегко и очень недешево. Кроме того поиски пришлось вести в строжайшей тайне, а вы и сами знаете возможности вашего батюшки и его тайной гвардии. И все это для вашего блага.

– Ну хорошо. Я тебе верю. Дядя. Но не вздумай надо мной шутить, ибо кара моя будет… э-э-э… кара будет. Да. Ужасна. Жестока… кара… будет.

– Что вы, ваше высочество! И в мыслях не было шутки шутить. Дон Стефан, регенерационная камера для принца готова?

– Да, ваше сиятельство. Полностью готова и ждет пациента.

– Я предлагаю не тянуть и начать процедуру оздоровления. Это будет полезно для вашего высочества.

– И сколько я там проваляюсь?

Герцог вопросительно посмотрел на дона Стефана и тот торопливо ответил:

– Пребывание в камере рассчитано на двое суток. Затем комплекс реабилитации, который может проводиться вне центра. Главное соблюдать режим и рекомендации. Для надежного восстановления пролеченных органов и тканей потребуется от четырех до пяти месяцев. Точнее, не более четырех с половиной. Во многом это зависит от состояния здоровья его высочества.

– А потом, – буркнул Константин. – Что я буду делать потом? Ты говорил, что мне придется неопределенное время провести в этой долбанной дыре.

– Для вашего развлечения, на моей яхте доставлено двадцать девочек и десять мальчиков на любой вкус. Только очень прошу, в связи с трудностью замены…э-э-э…выбывших, будьте немного поаккуратнее с ними.

Глядя на мечтательное выражение лица принца и стеклянный взгляд, обращенный куда-то в потолок, о будущем он думать не привык и замена, скорее всего, потребуется очень даже скоро. Герцог вздохнул и жестом предложил дону Стефану заняться принцем. Тот поклонился и, почтительно взяв того под локоток, повел его куда-то вглубь станции.

– Пошли Томас, дружище, посидим немного в операционном зале. Поболтаем. Винца попьем, – предложил герцог второму ученому. Тому, что помоложе седого Стефана.

На фоне подтянутого и спортивного сюзерена дон Томас выглядел несколько оплывшим от сидячей работы, грузноватым, но крепко сбитым. Ростом он был пониже Манфреда, имел крупные черты лица, носил слегка растрепанную черную бороду с проседью и густые усы. Русые волосы зачесывал гладко назад, открывая большие залысины, придавшие его облику некую ученую монументальность и солидность.

– Винца, говоришь? – усмехнулся Томас. – Не то ли самое, что ты воровал у своего папаши, когда мы учились в универе?

Герцог усмехнулся:

– Сколько мы с тобой встречаемся, столько же ты задаешь мне этот вопрос. Радует, что хоть что-то в этом мире есть незыблемое и прочное. Отвечаю со всей традиционной обстоятельностью: Нет. Не то же самое, ибо то самое провалилось в наши желудки более тридцати лет назад и мы в виде отходов окропили им очередной ближайший сортир. А вино та-ко-е-же! И даже лучше, поскольку из той же самой партии и, следовательно, выдержка с каждым годом все больше и больше, что ему, несомненно, пошло на пользу. А пью я его только с тобой, ученый таракан, а ты нагло пользуешься моей добротой.

– Готов помогать тебе в уничтожении запасов хоть каждый день…

– Знаю я тебе. Пьяницей прикидываешься, а попробуй оторвать тебя от исследований – меня, целого герцога, пошлешь матом далеко и надолго. Ни стыда, ни совести, ни почтения к моим сединам.